Незнакомец неожиданно поднял руку и свистнул. Этот свист заставил ее вздрогнуть.

К ним подъехало такси.

— Садитесь,— сказал он.

Он открыл дверь, прежде чем машина остановилась, и, когда она почти упала на сиденье, небрежно зашвырнул чемодан, словно это была дамская сумочка, тоже влез в машину, сел на край сиденья и быстро выглянул в окно. Затем подался вперед и заговорил с шофером.

— К Святому Павлу! — резко сказал он.— Я спешу.

С края сиденья он не двинулся и остался в таком положении, казалось, намеренно.

При движении машины он несколько раз менял позу, и Дафни, наконец, поняла, что он старается помешать ей видеть улицу. Его лицо было совсем близко. В темноте старого сундукообразного такси оно выглядело не просто омерзительно, но даже зловеще, его глаза как будто мерцали. Она чувствовала, как он дышит — коротко, отрывисто, страшно...

— А что...— начала было она.

Машина, выезжая с площади, наклонилась на повороте, ее спутник качнулся в сторону, она смогла выглянуть в окно, и взгляд ее упал прямо на бронзового льва.

Микель был здесь!

Она открыла рот, чтобы крикнуть, но прежде чем смогла это сделать, прежде чем успела испугаться своего спутника или хотя бы понять, что вообще происходит, его рука грубо зажала ей рот. Он толкнул ее обратно на сиденье, схватив за запястье правой руки и сильно сжав его.

Это было похоже на стальные тиски.

— Если вы хотите видеть его живым, закройте рот,— прошипел оборванец.— Не делайте глупостей. Если не будете осторожной, вам будет очень плохо.

Тем временем автомобиль, набрав скорость, двигался по направлению к Стренду. Лев и Микель остались далеко позади...

Оборванец убрал руку от ее рта, но все еще сжимал ее запястье. Хотя он и не причинял ей боли, она знала, что малейшее движение, любая попытка к сопротивлению могут стать для нее роковыми.

— Делайте то, что я вам говорю, это будет лучше для вас обоих,— сказал он.

Бродяга все еще не отпускал ее.

Она не плакала, а только смотрела молча, слишком подавленная новыми переживаниями, чтобы думать.

Микель Моллоу не видел, как его жена садилась в такси.

Фонтан и лев скрывали ее и оборванного мужчину. Пристально глядя на то место, где он велел Дафни ожидать его, он не мог видеть проходящего такси, а также плечо, шею и поношенную шляпу мужчины, загораживавшего окно. Он остановился на расстоянии одного ярда от льва и осмотрелся.

Часы на углу здания, неподалеку от Стренда, показывали десять минут девятого. Если кто-либо выехал из Хула в шесть тридцать, он должен быть здесь в восемь часов или чуть позже.

Он точно рассчитал время своего прибытия так, чтобы избежать ожидания, и не предполагал, что Дафни может опоздать или не дождаться его.

Он стоял среди уличного водоворота, толпы людей появлялись и исчезали на перекрестке улиц. На нем был светлый плащ, хотя вечер был очень теплым, и это бросалось в глаза. Маллоу нервничал. Его привлекательная внешность настолько была искажена тревогой, что исчезло всякое обаяние. В его голубых глазах угадывалась напряженность, взгляд метался из стороны в сторону.

Он начал прохаживаться взад и вперед и один раз даже направился в сторону Уайтхолла, но быстро вернулся обратно. От льва он отлучился не более чем на две минуты, но когда вернулся обратно, там ожидала девушка.

Она даже отдаленно не напоминала Дафни. У нее были блестящие, коротко остриженные волосы, дерзкие карие глаза и фигура, на которую нельзя было не обратить внимания. Накрашена она была сильнее, чем большинство лондонских девушек, и это вместе с ее манерой поведения создавало ощущение какого-то нахальства, почти бесстыдства. Улыбка содержала призыв.

Он резко отвернулся и посмотрел на Уайтхолл. Именно оттуда должна была подъехать Дафни. Машин не было видно. Он представил мысленно ее путь. Сначала Виктория-стрит, дотом Парламентская площадь, далее Парламентская улица и мимо Уайтхолла — все это расстояние на такси ничего не стоило проделать за десять минут, а сейчас было уже почти половина девятого.

Он выплюнул сигарету, затоптал ее ногой и закурил новую. Пачка почти опустела.

— Кого-нибудь ждете? — спросила небрежно девица.

Он повернулся, быстро взглянул на нее, его физиономия приняла холодное, презрительное выражение.

— Не заинтересован,— с усмешкой ответил он.

Хотя Микель быстро отвернулся, он все же уловил, как раздвинулись ее накрашенные губы и на них появилась широкая улыбка.

Девушка была не высока ростом и не достигала даже его плеча, под косыми лучами солнца ее прекрасные агатово-черные волосы блестели. Они были почти такими же, как у Дафни, но значительно пышнее и кудрявее.

— Вы ждете,— сказала она.

Он повернулся к ней:

— Что такое?

— Вы будете...— начала она.

— Что буду?

— Заинтересованы.

— Что вы за ерунду говорите!

— Я только говорю, что вы будете во мне заинтересованы, Майк,— ответила она.— Вы пойдете со мной.— Ее голос был гортанным, но вовсе не неприятным.

Некоторое время он молчал, только смотрел на нее, как будто постепенно начинал понимать, в чем дело. Она, казалось, искренне забавлялась. Неожиданно она схватила Моллоу за руку и привлекла к себе.

— Пойдем отсюда, здесь слишком людно,— предложила она.— Твоя жена чуть-чуть нас опередила. Она уехала с Лефти Джином. Ты его, наверное, знаешь?

— Я... нет. А кто это?

— Непременно увидишь,— пообещала девица.

 10. Лефти Джин

Лефти не был уверен, удастся ли ему задуманное, во время поездки в такси с Дафни Моллоу, до того момента, как они вышли из машины и направились к церкви Святого Павла. Идти пришлось по незастроенному пустынному участку. Стоял теплый вечер. Джин шагал бок о бок с Дафни по узкому проулку, где кирпичные стены не достигали даже высоты плеч.

Левой рукой Джин по-прежнему сдавливал кисть молодой женщины, в другой руке держал чемодан. Он, казалось, нес всего лишь наволочку с перьями и шагал очень быстро. Дафни увлекали вперед ее страхи, опасения, подозрения, к тому же он почти тащил ее за собой.

Вот и Святой Павел остался позади. Здесь и там виднелись большие ямы— строились и закладывались дома из кирпича и бетона, вероятно, административные здания и магазины. Они располагались так густо, что все это напоминало пчелиный улей.

Улицы становились уже и темнее, все чаще встречались мрачные закоулки. Стали часто попадаться полуразрушенные дома, от многих из них остались только фундаменты. Поодаль, в запустении, виднелось несколько квадратных строений, омерзительных и грязных. Однако и здесь и там были посажены цветы и разбиты маленькие садики.

Джин не нарушал молчания, да и у Дафни не было желания разговаривать. Она была испугана, и только одна мысль — поскорее увидеть Микеля и помочь ему — поддерживала ее силы.

Джин видел, что множество людей могло обратить на них внимание, но, во-первых, уже темнело, и, во-вторых, ни один не находился к ним настолько близко, чтобы обратить внимание на контраст между ее элегантностью и его вульгарным видом. Тем не менее Джин был все время настороже.

Он подошел к высокой стене, которую подпирали толстые бревна. К стене примыкал полуразрушенный фундамент, дикие цветы и трава росли в трещинах между его камнями, по углам и вдоль стены.

На стене виднелось написанное красной краской слово «ОПАСНО».

Возле находился пролет каменной лестницы, около которого торчал старый котел бывшего центрального отопления.

— Вниз! — приказал Джин.

Впервые за это время Дафни подалась назад.

— Куда... куда вы ведете меня?

— Он скрывается там,— сказал Джин. Он не улыбался, видно было, что ему совсем не до шуток.— Спускайтесь вниз!

— Нет! Я хочу видеть его! Я...— Она попыталась освободиться.

Джин бросил чемодан, ударил ее под колени сзади правой ногой и, как только она согнулась, подхватил ее на руки и понес вниз по лестнице. Он шел так легко, словно в руках у него была только ее одежда, и так быстро, что она едва ли успела осознать, что произошло.