— Около ста фунтов,— сказала она.

Он казался удивленным.

— Сто?! Чудесно! Даф, у тебя ведь есть паспорт? Привези его, хорошо? Мой не надо, он не годится, а твой ведь не заменяли с тех пор, как мы с тобой поженились, правда?

— Да.

— Привези его. Садись на поезд шесть тридцать. Езжай прямо на Трафальгарскую площадь и жди около льва напротив Национальной галереи.— Сейчас слова он произносил быстро, бойко и уже не так хрипел.— Скажу тебе все, как только приедешь сюда.

— Майк! — крикнула она.— Мистер Питербай...

— Черт с ним, с Питербаем.

Он отключился.

Она не могла этому поверить, продолжая прижимать трубку к уху и звать его сначала громко, потом все тише, потом уже безнадежно слабым шепотом.

Дафни медленно повесила трубку. Она забыла и чай, и кушетку, и свою слабость. Она вновь и вновь возвращалась к словам Майка: «Я не делал этого, Даф, клянусь тебе, не делал!»

Но сделал Микель что-то или не сделал, он был охвачен страхом и собирался бежать из страны.

Ее ясный, четкий ум сделал жесткий вывод: так не может вести себя человек, не совершивший никакого преступления.

Она вошла в кухню. Часы в форме сковороды из до блеска отполированной стали, висевшие над электропечью, показывали около половины шестого. В ее распоряжении было около сорока минут на сборы, так как до станции четверть часа езды. Понадобится такси. И ей надо взять кое-что из своей и его одежды. И деньги. Потребуется время, чтобы разменять чек.

У нее упало сердце. Она ему обещала сто фунтов, и он этому обрадовался. В действительности будет немногим больше шестидесяти. Она чувствовала, что подвела его. Эта мысль душила Дафни. Ее отвлекла только необходимость упаковать вещи в чемодан, вызвать такси и сделать еще кое-какие приготовления. Она подумала о сыщике Брэдинге и о том, что он убрался, слава богу, и сейчас не подсматривает.

Она вызвала такси. Шофер Миклен, обслуживающий эту часть Хула, был свободен. Вдруг ее осенила блестящая идея:

— Мистер Миклен! — крикнула она, опасаясь, что он сейчас повесит трубку.

— Да, мэм?

— Мистер Миклен, я должна срочно ехать в Лондон, а банки сейчас уже закрыты. Не могли бы вы разменять мне довольно надежный чек?

Он колебался. Может быть, ей не следовало просить его. Она хотела повесить трубку, но вынуждена была ждать, пока он обдумает ответ.

— Ну, я не знаю, насколько он надежен,— произнес он наконец.— Я не держу много денег дома, мэм. Я мог бы достать пятнадцать фунтов, если это вас устроит.

— О, это прекрасно. Я так вам благодарна. Не опаздывайте, пожалуйста, я должна успеть на поезд.— Она повесила трубку.

По темпераменту она была спокойной, а по привычкам — аккуратной. И кризис плюс стимул получения известий от Микеля вернули ей ясность ума. И хотя она понимала, что чувствует себя нездоровой, что может внезапно сломаться, как после бессонной ночи, сейчас ее мозг работал предельно четко и ясно. Она вошла в спальню, из которой просматривался сад перед входом, и осмотрелась. Единственное, чего она боялась, чтобы ее не заметили, но высокий детектив с деланно дружелюбной физиономией исчез. Дважды она выглядывала из окна и ничего не видела.

А как быть с молоком, газетами, почтальоном?

Миклен получит за нее молоко и газеты, а почта подождет здесь.

Вероятно, она будет отсутствовать недолго. Эта мысль находилась в противоречии с побегом из страны. Открывая оловянную коробку, где хранились полисы, сберегательная книжка, чековая книжка, паспорта, она секунду колебалась, прежде чем переложить чековую книжку и паспорт в свой ридикюль. Там лежали уже фунтовые билеты, кроме тех, что предназначались на хозяйство.

В шесть часов Дафни уже надевала шляпу. Погода, казалось, не должна была быть холодной, но все же она решила взять теплый свитер для себя и Микеля и летний дождевик. Она делала все это, не рассуждая о последствиях, не думая всерьез, что ей придется бежать из страны. В ее голове все предстоящее представлялось довольно туманно, но она едет в Лондон и встретит там своего Микеля—: вот что действительно важно! Только бы за ней не шпионили!

Миклен прибыл в своем древнем черном «остине» пять минут седьмого. Дафни была уже готова, чемодан ее стоял в холле. С неторопливой учтивостью Миклен поднял остроконечную шляпу со своей лысины и пожелал Дафни доброго вечера, выразил надежду, что не неприятные известия заставили ее выехать в Лондон.

Его старые глаза, степенные и водянистые, очень внимательно изучали Дафни.

Ей это было неприятно.

Она расположилась на заднем сиденье комфортабельного старого автомобиля, высматривая справа и слева своего долговязого детектива.

Единственный человек, которого Дафни увидела, был рабочий в темной одежде, копавший яму Около шоссе. Он продолжал свою работу, не обратив никакого внимания на проехавший мимо автомобиль.

А Роджер Вест сидел в одиночестве у телефона в большом офисе. Было уже шесть часов, и офис погрузился в сумерки. Он ослабил узел галстука, подвернул рукава куртки и чувствовал себя здесь так же свободно, как и в своей конторе. Он собирался позвонить жене и сообщить ей, что домой сегодня не приедет. Это было ему неприятно, потому что жена его за пятнадцать лет совместной жизни все еще к этому не привыкла.

Зазвонил телефон. Мужской голос спросил:

— Это главный инспектор Вест?

— Я слушаю.

— На проводе Осборн, сэр, человек, который наблюдал за домом миссис Моллоу. Докладываю: такси было вызвано обычным путем, водитель, взяв чемодан, вернулся к машине.

— Прекрасно, марка и номер машины?

Осборн ответил.

— Спасибо,— поблагодарил Вест и положил трубку.

Поскольку телефон Дафни был уже под контролем, ему вскоре стал известен и ее разговор с мужем.

Вошел Уотлесбери. Он прислушался и взял одной рукой трубку телефона, а другой карандаш. Глаза его блестели. Он заговорил:

— Старый черный «остин», да. Машина Тэда Мик-лена для выездов,— произносил он в трубку не переводя дыхания.— Пусть кто-нибудь будет на станции. Если машина Тэда Миклена прибудет с пассажиром, мне сразу же позвоните.— Он положил трубку, удивляя Веста быстротой движений, поскольку энергичным полковник никогда не казался.

— Ясно, что она спешит на поезд в шесть тридцать,— заметил он.

— В Лондон?

— Да, вокзал Виктория.

— Остановки по дороге?

— Хоршем, Гулдфорд.

— Так,— произнес Вест,— надо предупредить моих ребят, чтобы они были наготове и встречали ее в Лондоне. Думаю, что и мне надо отправляться туда. Что вы скажете на это?

Уотлесбери усмехнулся:

— Я предупредил жену, что к ужину ожидается гость, вот и все. Ну, давайте обсудим детали. Вам надо бы поторопиться. Я провожу вас, детали по дороге, а?

— Неплохая мысль,— согласился Вест.

Они быстро спустились по лестнице.

— Станция в пяти минутах ходьбы,— сказал Уотлесбери,— мы будем на месте раньше дамы. Я только что вернулся от доктора Сэмсона, который проводил вскрытие. Дантист, который лечил зубы Роусону, также осматривал труп, выловленный нами из моря, и нет никакого сомнения — он принадлежит Роусону. У Роусона возле уха был небольшой шрам, такой же шрам обнаружили и на трупе. Я лично был в этом уверен,— проговорил Уотлесбери с чувством глубокого удовлетворения.— О втором парне мы пока ничего не получили. Костюм от Барли, ботинки от Вильсона, белье и рубашка могли быть куплены в любом магазине. В карманах ничего не обнаружено. Пара фунтов, и только. Все, что нашли, и все данные о нем мы послали в Ярд, возможно, там нам помогут.

— Я вам позвоню вечером, — пообещал Вест.

— Кстати, — добавил Уотлесбери,— он не из местных жителей, и поэтому я рад, что вы занялись этим делом. Я скажу, как представляю себе это дело,— сказал детектив, когда они шли по многолюдному тротуару, пересекая единственную широкую улицу Хула — Хай-стрит возле базарной площади.— Это выглядит так,— говорил он, подводя Веста к полосатому перекрестку: — Антони Роусон сделал большое дело, а потом приехал сюда на жительство как джентльмен. Как бы в отставку. Тот мужчина, которого мы нашли в коттедже, об этом, наверное, знал и забрался на виллу. Он, возможно, встретился с Микелем Моллоу, и они подрались.